Русские сумерки - Страница 14

– Папа, дай пистолет, – попросил шёпотом.

У него ведь теперь обрез.

– Не сейчас.

А когда?

Я сердито шмыгнул носом. Когда выйдем из Зоны? Тогда он тем более не даст.

Обидно.

У половины моих сверстников давно есть хотя бы охотничьи гладкостволки. А меня до сих пор считают ребёнком. Наверное, он бы и в Зону меня не брал, если б не боялся оставлять одного в Колядинске!

Стоп.

Почему Петрович притормозил?

Ага, вон из травы выглянула ржавая стальная лесенка – теперь подниматься наверх по склону, опять к бетонному забору.

Протиснулись через кусты.

В носу засвербело. Не только от пыли. С каждой минутой усиливается едкий аромат. Вроде озон, смешанный с неведомой химией…

Трава – уже мне по грудь.

И где обещанная тропинка?

Вот что-то похожее – у самого забора.

Спасибо Белику – всё как он сказал. Но теперь мы идём куда медленнее, чем раньше. Такое впечатление, что Петрович оценивает каждый свой шаг…

Поравнялись с треснувшей бетонной плитой. Наш ведущий на мгновение замешкался и двинулся дальше. А я не смог удержаться и глянул через щель в заборе.

Как там Йог? Отсюда отлично должна быть видна лавочка посреди сквера…

Точно, видна!

Я всмотрелся и похолодел.

Йог был уже не один. Рядом возвышались фигуры в чёрном.

Что-то странное там происходило…

Дрожащими пальцами я извлёк из сумки маленький цифровой бинокль, приложил к зазору в плите. Двадцатикратного увеличения хватает, чтоб хорошо рассмотреть лица. А ещё – ладонь высшего, которая легла на темя Йогу.

Да ведь это тот самый!

Тот, чья перекошенная физиономия намертво отпечаталась в моей памяти. Именно его удалось подстрелить отцу…

Получил разрывную пулю и выжил?

Два других поддерживают раненого за плечи. Ясно, почему они не смогли нас догнать, – всё это время волокли его на себе!

А что с Йогом? И на хрена этот недостреленный урод положил руку ему на голову?

Я не вижу лица трикстера – он сидит ко мне спиной. Но я замечаю, как мелко дрожит Йог – будто его колотит озноб. И шея неестественно побелела.

А лицо раненого высшего, наоборот, наливается румянцем…

– Дай бинокль! – у самого уха шепнул Петрович.

Я отдал. Освободил ему место возле щели в заборе.

Петрович молча смотрел несколько секунд.

– Что эти твари с ним делают? – выдавил я.

Ловкач не ответил, только стиснул зубы. Молча отдал бинокль. А отец слегка подтолкнул меня сзади:

– Идём отсюда, Глеб.

То есть как идём?

Они издеваются над нашим товарищем – у нас на глазах, а мы просто уйдём?!

– Ему уже не поможешь, – глухо произнес Петрович.

Я сердито на него зыркнул. Опять приложил бинокль к щели. И увидел у скамейки на траве скрюченное тело. Искажённое мукой лицо – бледное, как мел…

Высшие стояли рядом – двое всё ещё поддерживали третьего. Но тот уже не был таким обмякшим – будто кто-то влил в него жизнь. «Чёрный» вдруг поднял голову и посмотрел на меня – прямо в глаза.

Улыбнулся и подмигнул.

Я отшатнулся от щели в заборе. Едва не выронил бинокль.

Наверное, вид у меня был не очень. Недостойный трикстера вид… Потому что отец обнял меня за плечи:

– Ты – взрослый парень, Глеб…

– Уходим! – прошептал Петрович.

Глава 3

Быстрым шагом – вдоль забора. Опять вниз, пересекая железнодорожное полотно. Нырнуть в плотный кустарник. С ужасом я чувствую, как шевелятся ветки. А иногда слегка вонзаются в плотный материал куртки – будто пробуют её на зуб!

Уф-ф…

Вырвались на открытое место.

Впереди вздыбленные куски асфальта, по бокам – высокие, заросшие фиолетовой плесенью стальные ограды.

Петрович не мешкает. Мы идем вслед за ним.

А ограды сближаются!

Яркие, смертельно красивые отростки чутко подрагивают справа и слева. Их острый аромат перешибает даже запах озона. Я стараюсь не вдыхать глубоко…

Никогда раньше мы не подходили так близко к этой дряни – на расстояние вытянутой руки!

А ведь она чувствует всё живое. Тоненькой полупрозрачной бахромой плесень начинает тянуться в нашу сторону…

Хорошо, что метров через пятьдесят ограды кончаются.

Мы выходим на большую площадку между промышленным зданием и ржавыми остовами грузовиков.

Петрович огибает здание слева. Впереди – ещё какие-то цеха. Проходя между ними, замечаем в боковом переулке стаю псевдоволков. Их штук десять! И такие огромные… Раза в полтора крупнее тех, что водятся в окрестностях Колядинска!

Мы ускоряем шаг. Но совсем немного.

Тут нельзя спешить.

Разбрызгивая куски асфальта, из-под земли то и дело вырываются столбы белого огня. Мы идём между ними – зигзагами, уклоняясь от горячего дыхания…

А стая идёт за нами.

Десять клыкастых, по-крокодильи вытянутых морд. Десять пар внимательных зрачков.

Наверняка они голодные. В городе не так уж много зверья – тем более чтобы прокормить таких чудищ.

Если они бросятся, мы не успеем уложить всю свору!

А Петрович удивительно спокоен и даже не озирается. Хотя ему и некогда озираться. Столбы огня всё гуще бьют из-под асфальта. Каким-то чудом наш вожак ещё выбирает правильный путь…

Чёрт! Совсем рядом!

Меня обдаёт жаром. Бросаюсь в сторону, но отец ловит меня за воротник. И спустя миг огонь вырывается из того места, где я чуть не оказался!

Да, помню. Самое худшее – терять голову и бестолково метаться.

Рукав куртки начинает тлеть. Но это фигня!

– Осталось немного, – бормочет Петрович.

И псевдоволки уже близко.

Один догоняет, заходит сбоку. Какое-то время идёт параллельным курсом. Я почти физически чувствую его взгляд. А потом он бросается наперерез!