Русские сумерки - Страница 5

Тут дорожка закончилась. Впереди была густая трава – мне по пояс.

– Смотри, – сказал отец. – Внимательно…

Я недовольно шмыгнул носом. Сколько можно меня проверять?! Будто какого-то несмышлёныша! А мне, между прочим, стукнуло тринадцать лет!

– Вон там, – решительно махнул я рукой, – стебли потемнели – может, просто засохли. А может… В общем, лучше не рисковать. И чуть левее, вдоль стены – воздух дрожит, будто марево. Скорее всего, пространственные флук…туа-ции.

Я поморщился – не люблю замухрённые словечки. И для ясности добавил:

– Хорошо, если дробилка! Но если «большая жопа» – тогда вообще абзац.

Отец улыбнулся:

– У Петровича перенял «термины»?

Я хмыкнул. Нормальные названия – очень конкретные и по делу. Не то что вся научная тягомотина, которой пытается грузить меня отец.

– Значит, – прищурился он, – больше ничего не видишь?

– Не-а, – пожал я плечами.

Собственно, возле этих гаражей мы шастаем не первый раз. В каждую новую ходку всё меняется – это я хорошо усвоил. Но самые гиблые места не здесь, а на севере, рядом с ТЭЦ. Ещё в центре и вдоль южной окраины… Вот почему приходится двигаться такими зигзагами.

Кто не знает Тропы – тому сюда лучше вообще не лезть.

– Да всё нормально, пап! – подмигнул я.

Чего он такой смурной сегодня?

Отличный, погожий сентябрьский день… И мы опять в родном городе. Не просто рискуем жизнью, а идём за товаром! Чтоб толкануть его за реальные деньги!

Потому что папа у меня фартовый! И с тех пор как он стал приносить товар, мы уже не голодаем и одеваемся в нормальные шмотки… Точнее, я одеваюсь. А отец до сих пор таскает эту дурацкую куртку – говорит, она счастливая. Вот и надевал бы её лишь в Зону, а по Колядинску ходил как человек…

Я окинул папу критическим взглядом – обязательно куплю ему что-то, когда выберемся! Вслух уточнил:

– Ты ведь сам говорил – там, где растёт обычная трава, легко отследить аномалии.

– Правильно.

– Трава – она живая. А всё живое реагирует на изменения…

– Значит, можно смело идти вперёд?

Уф-ф… Какой-то он нынче особенно въедливый и дотошный – будто у себя в институте. Помню, просиживал там целыми днями – то расчёты, то запуск установки, а денег едва хватало на еду и коммуналку. Мама часто его упрекала…

Институт давно закрыт – а кому это надо, если даже копеечную зарплату месяцами не платили? И мамы уже нет с нами…

Но думаю, она бы тоже сейчас сказала: «Брось хмуриться, Антон!»

Я решительно тряхнул головой:

– Конечно, можно!

И, показывая пример, сделал шаг, путаясь в крепких стеблях. Дальше не сдвинулся, потому что отец крепко ухватил меня за плечо.

– Глеб… – вздохнул он. – Тебе ещё рановато идти первым.

– Это почему? – обиделся я.

– Посмотри туда!

– Ну?..

И что особенного? Подумаешь, ярко-зелёное пятно на полпути, между нами и крайним гаражом. Сейчас сентябрь, а трава там – удивительно молодая, сочная, будто только что взошла…

Ого… Лёгкий ветерок тронул стебли – вокруг. Но в самом пятне – ничто не шелохнулось. Тонкие травинки торчали, как проволока.

Отец наклонился, поднял камешек, бросил в сторону зелёной прогалины. И жесткие стебли сомкнулись – будто проглотили камешек. А спустя мгновение распрямились, недовольно подрагивая: точь-в-точь – жадные зелёные щупальца.

Я зябко дёрнул плечами – словно ощутил, как эти тонкие стебельки протыкают мою куртку, вонзаются в тело…

– Кроме аномалий, есть ещё и мутанты, – сухо сказал отец. – Ты всегда должен об этом помнить, Глеб.

Он отвернулся, только я успел заметить, как резко пролегли морщины у его глаз. Те самые, что появились около года назад.

Когда не стало мамы…

Мутанты. Целая стая псевдоволков ворвалась в Колядинск средь бела дня. Всё произошло так быстро…

– Прости, – выдавил я, будто чувствуя вину за то, что случилось год назад.

– Идём, – тихо сказал отец.

Мы аккуратно обогнули участок изменённой травы. Прошли десяток шагов по разбитому асфальту и оказались у входа в гаражный кооператив.

Странно. Прошлый раз решётчатые ворота ещё были на месте и казались совсем целыми. А теперь, месяц спустя, неузнаваемые, проржавелые почти в труху, они валялись на земле.

Отец оцепенел, всматриваясь в колыхание огромных репейников по ту сторону. Во внутреннем дворе не растёт ничего иного. Только эти разлапистые, пыльные джунгли почти в мой рост.

Когда увидел их впервые – было стрёмно. Но отец говорит, что лопухи редко мутируют. Едва ли не самая безопасная трава. А ещё они быстро засыхают в местах аномалий…

– Сегодня пойдём прямо, – решил отец.

Выждал секунду и перешагнул через остатки ворот. Двинулся, мягко раздвигая толстые стебли…

Я держался метрах в пяти за ним. Лопухи, как живые, цеплялись за куртку, впивались в штаны крупными репьями… Я знал, что они безвредные, и все равно вздохнул с облегчением, когда наконец вслед за отцом вырвался на открытое место.

Мы повернули вдоль гаражей. Тут я ещё не бывал. Оказывается, часть дверей открыта нараспашку. Но отец возле них не задерживался, а я лишь боязливо вертел головой, пытаясь разглядеть внутри хоть что-то интересное.

Два гаража были пустые, в одном – коричневая от ржавчины «Лада». Зато в четвёртом…

Я притормозил. Облизал пересохшие губы.

– Глеб! – долетел голос отца. Он был уже далеко впереди.

– Сейчас! – выдавил я. Но так и не сдвинулся с места.

До сих пор переминался, заглядывая внутрь. А всего в трёх шагах от меня – как сказка наяву – сверкал никелем и хромировкой новенький скутер. Совсем как у Мишки Копотя!