Русские сумерки - Страница 41


К оглавлению

41

Работают!

Значит, всё-таки не задеты!

Я останавливаю падение и плавно снижаюсь. Прибавляю горизонтальной скорости и ухожу на запад. Даже если компьютеры «Московских зорь» ещё не упустили меня из виду, ни одна плазменная пушка меня уже не достанет!

Радиус действия у них – полкилометра. Но они не могут стрелять вниз – только параллельно земле. Иначе бы их просто запретили ставить на хреновину, болтающуюся над центром Москвы.

Сейчас вышлют группу захвата на джетпаках…

Я должен сбить их со следа – спуститься до уровня крыш и резко повернуть на восток. Полчаса, и выберусь за пределы города!

Что такое?

Почему двигатели как-то странно работают?

С запинкой.

А теперь и вовсе не слышу их гула!

Оживает истошный аварийный сигнал. Я гляжу на индикатор топлива. Ещё секунду назад у меня был полный бак! А сейчас – «ноль».

«Таки прожгли дырку!» – молнией вспыхивает в мозгу.

Я не успел снизиться. Остаётся аварийный парашют!

Жму кнопку рядом с рукоятью. Джетпак слегка встряхивает. Но падение лишь чуть замедляется. Мать его так! Я запрокидываю голову и вижу болтающиеся вверху обгорелые лохмотья.

Парашюта нет!

Свистит ветер. Стремительно вырастают подо мной крыши домов.

Отлетался, хренов Икар!

И до реки не дотянул. Светится впереди огнями Ростовская набережная. Въезжает на Смоленский метромост поезд…

Последние яркие впечатления в моей грёбаной жизни?

Страха нет. Только удивление – неужели так быстро всё кончилось?

А ещё глупая мысль вертится: о крыши ударюсь или всё-таки разбросает меня по асфальту? Будто не о себе думаю, а о ком-то другом. Словно это чужое тело – окровавленное, изломанное – останется лежать там, внизу.

Секунды растягиваются, как резиновые.

А в памяти оживает не детство, не лица родителей и друзей. Перед глазами как наяву – отвратная физиономия Аслана. И кривятся его тонкие губы: «Ради чего?»

Вот же подлость!

Какого дьявола лезет из подсознания эта рожа!

И опять спрашивает: «Ради чего?»

Да, я действительно не знаю ответа. Просто пытался выжить. Пытался быть честным – с другими и с собой. Не всё вышло.

Я хотел помочь. И не смог…

Только об этом жалею.

Но теперь ничего уже не исправить.

Время замедляется – будто мозг отчаянно растягивает эти последние секунды.

Тёмные пятна крыш совсем близко. А чуть ниже сереет в лучах фонарей асфальт.

«Хоть бы никого не покалечить…»

Уезжают по метромосту залитые электрическими огнями вагоны, и с ними – чужая жизнь, о которой я никогда не узнаю.

Тьма…

Странно, что не успел ощутить удара. Только водоворот искр, а потом пелена…

Забвение?

Нет!

Опять свет! И чей-то злой голос рядом:

– А можно не толкаться?

Я ошалело моргаю. Озираюсь кругом и не верю – глазам, ушам… Своему телу, зажатому в переполненном вагоне метро.

Не верю в реальность ворчливого женского голоса:

– Хулиганьё невоспитанное! Убери копыто с моей ноги!

– Простите… – шепчу, будто во сне.

А Ростовская набережная за окнами уже исчезла. Поезд опять нырнул в туннель.

Глава 7

Я вышел на «Арбатской».

Отыскал свободное место на скамейке. Сел. Обхватил голову ладонями. Закрыл глаза.

Вокруг шумело людское разноголосье. Долетали рингтоны мобильников…

Подошёл поезд. Электронный голос объявил станцию.

Прошаркали сотни подошв…

А я всё ещё сидел на скамейке.

Целый, невредимый. Живой!

Словно дирижабль «Московские зори», физиономии Паука и Аслана привиделись только в кошмаре…

А может, у меня вообще с головой не порядке?

Я посмотрел на свои ладони. Свежие царапины и ссадины – остались после того, как я продирался через фильтры воздуховода.

Значит, не сон. Не галлюцинация…

И кое-что ещё должно быть реальным!

Дрожащими пальцами полез во внутренний карман куртки. Вытащил белый конверт. Заглянул в него…

Сердце гулко отозвалось в висках.

Я вскочил со скамейки. Сто пятьдесят тысяч! Чего ж я, дурак, тяну? Едва они разберутся, что к чему, – сразу заблокируют счёт!


Мой планшет… Сейчас мне его очень не хватает!

Я огляделся.

Полцарства – за планшет! Или за любой комп, подключённый к сети!

– Не подскажете, где тут ближайшее неткафе? – обратился к компании пёстро одетой молодежи.

– «Тетрис» на Никитском бульваре, – отозвалась девушка с пирсингом в обоих бровях. – Только оно до десяти работает!

– Спасибо.

Я глянул на часы в конце перрона. Успею!

Поднялся из метро. И двинулся в сторону Никитских Ворот.

Оглянулся. Отсюда хорошо видны «Московские зори» – зависшая высоко в небе тарелка, подсвеченная изнутри огнями.

Я ускорил шаг.

Возможно, именно в эту минуту они ломают слабую задвижку на дверях санузла… А где-то в районе Плющихи группа захвата на джетпаках спускается к искорёженным останкам моего «ранца». Человеческих останков они не найдут – только промасленную робу.

Хотя разобраться, что к чему – не так уж трудно…

Я почти бегу по бульвару. И останавливаюсь у дверей неткафе. В сердцах бью по ним кулаком.

Закрыто! А ведь только начало десятого.

Вот же подлость!

Остались считаные минуты!

Как во сне, бреду по тротуару. Пешеходы старательно обходят меня. А я… я озираюсь кругом. И вдруг на той стороне бульвара замечаю парня и девушку, склонившихся над экраном нетбука.

Увернувшись от «Лексуса», я перебегаю через дорогу.

Эта парочка всё так же сидит на скамейке – девушка хихикает, что-то рассматривая. Подхожу ближе и ясно различаю на экране шапку «Интернет-эксплорера».

41